Максим Аверин: Я женат на профессии

Знаменитый актёр рассказывает о новых ролях, смысле жизни и о том, есть ли у него остров

Максим Аверин, Глухарёв в культовом сериале «Глухарь», Брагин в «Склифосовском», — один из самых востребованных актёров в стране, он снимается в фильмах и телесериалах и объездил полмира со своим моноспектаклем. Недавно он сыграл главную роль в новом спектакле Театра сатиры «Операнищих». Сыграл по-современному сдержанно и в то же время мощно и трагично. Аверин рассказал нашему корреспонденту о своей новой роли и о том, чем он занимается кроме репетиций и съёмок.

— Максим, как в Театре сатиры появился спектакль «Операнищих»?

— Из-за моей инициативности. Моя давнишняя мечта — сыграть Мэкки-Ножа. У меня были предложения от нескольких театров, но, к сожалению, все они упирались в финансирование. И только мой учитель, Александр Анатольевич Ширвиндт, позвонил мне и сказал: «Максик, я слышал, что ты хочешь „Трёхгрошовую оперу“, приходи». Но, понимаете, одно дело — мечта, и другое дело, когда сталкиваешься с конкретным материалом. Потому что в наше время романтизировать бандитизм просто нелепо. И мы решили переписать «Оперу нищего» Джона Гэя, перенесли её героев в наши дни и нашли в этой истории современные болевые точки. Так лондонский Сохо превратился в городок Кучин, а Мэкки-Нож переформатировался в порнодилера Макса. Он мечтает вырваться из этой помойки, но от себя никуда не уйти.

— Макс в спектакле говорит: «Ты будешь раздавлен этой жизнью. Она сильнее, хитрее и подлее тебя, твоей юности, твоего идеализма, твоей тяги к добру». Одна из важных тем вашего спектакля — предательство самого себя. В связи с этим два русских вопроса: кто виноват и что делать?

— Все беды и несчастья человек создаёт себе сам. Я вижу, что сейчас творится в обществе: как и все, я хожу по улицам, езжу в метро, хожу в магазин. Мы — стяжатели. Мы относимся к жизни и ко всему, что нас окружает, как стяжатели, а не как созидатели. Мы — стяжатели по отношению друг к другу, к тому, что видим. Думаем, как обогатиться за счёт кого-то, как обмануть. Мы ленивы и необязательны.

А на вопрос, что делать, отвечу: единственное, что может спасти нас, — работа над собой. Профессия дала мне возможность не потеряться в жизни. Потому что моя профессия подразумевает постоянную работу над собой: видеть, читать, открывать что-то новое и учиться. Думаю, что в этом смысле мне повезло.

— Что за последнее время видели интересного?

— В Лондоне, во время гастролей моего моноспектакля, друзья подарили мне возможность пойти в шекспировский театр «Глобус» на «Отелло» (это моя давнишняя мечта). Мне очень понравился этот спектакль. Знаете, почему? Англичане не оригинальничают. Они играют только сюжет, и ничего больше, и вовлекают в действие публику, которая реагирует почти как в шекспировские времена. В Москве такой спектакль сыграть невозможно, просто по соображениям пожарной безопасности. На сцене «Глобуса» только свечи (в ночных сценах артисты специально подсвечивают себе лицо) — и никаких пожарных за кулисами и в зале! Никаких противопожарных санкций! У меня в моноспектакле горит свеча, и каждый раз приходится чуть ли не письмо президенту писать, чтобы разрешили её зажечь.

— В «Операнищих» вы играете на пределе человеческих возможностей! Как вы после такого спектакля приходите в себя?

— Очень просто: собираюсь и иду домой. А утром встаю и продолжаю дальше работать. А как иначе? Я не понимаю, как на сцене можно по-другому существовать. Как я тогда тысячный зал вовлеку в свою историю?!

— Вы не жалеете о том, что ушли из театра «Сатирикон»?

— Я уже два года там не играю, и у меня остались только приятные воспоминания о 18 годах творческой работы, благодарность замечательному мастеру, Константину Аркадьевичу Райкину, рядом с которым посчастливилось работать все эти годы, и счастье, что эта школа во мне продолжает жить. Я не ушёл из театра, я просто сменил геолокацию. Театр — это моя жизнь. Как я уйду из него?

— В отличие от многих артистов, у вас нет аккаунта в Facebook. Вы вообще не появляетесь в соцсетях?

— Простите, мне 42 года. Публиковать тарелки с «вкусняшками» и считать «лайки» мне, по-моему, уже как-то странно. У меня есть аккаунт в Instagram, я публикую там стихи: снимаю видео на камеру и выкладываю их. Читаю Вертинского, Рождественского, Бунина, других поэтов. У меня нет миллионных «лайков», но мне приятно это делать для аудитории, которая меня смотрит и слушает.

— Вы в курсе, что МВД разрабатывает вместе с Минкультом специальные рекомендации: положительные герои на экране не должны нарушать правила дорожного движения?

— Как хорошо, что я уже не снимаюсь в «Глухаре» (смеётся)! Главное, вовремя уйти.

— По-моему, вы собирались уйти и из сериала «Склифосовский»? Когда в одной из серий взорвался снаряд, я подумала: «Всё, герой Аверина убит, он сниматься не будет».

— Я собирался уйти, но хитрые продюсеры стали подсылать ко мне моих друзей-актёров, просили их показать мне какие-то серии. Я стал смотреть, втянулся и дал слабину.

— Чем вам интересна роль хирурга Брагина?

— Я не могу войти в кадр, если не уверен в том, что я делаю. Ведь я играю хирурга и не могу вырезать аппендицит где-то в районе гланд! Мне интересно находить точные детали и слова. Не просто бросаться терминами, а найти слово, которое сразу всё поставит на своё место.

— Как вы готовились к роли музыканта в новом фильме Аллы Суриковой «Любовь и сакс»?

— Для начала я научился играть на саксофоне. В фильме есть несколько планов, где на инструменте мои руки, я даже могу сыграть целую музыкальную строку.

— Как вам работалось с Суриковой?

— Алла Ильинична кинематографист с большой буквы, человек, у которого нужно учиться этой профессии. Во время съёмок она принимала многие мои предложения, мы добивались точности и правды в каждом эпизоде. И знаете, как-то она меня спросила: «Вы хотите снимать сами?», и когда я ответил — да, сказала: «Вам стоит попробовать».

— Максим, вам важно, сколько вы зарабатываете?

— Да, конечно. Мне не интересно, сколько зарабатывают другие, но я всегда знаю, сколько у меня в кармане денег. Они должны быть у мужчины хотя бы для того, чтобы угостить свою девушку кофе. Но у нас о заработках говорить как-то не принято. Андрей Максимов в программе «Диалоги при свидетелях» задал мне вопрос: почему зарубежные артисты открыто говорят о своих заработках, а российским артистам как-то неловко? Я задумался: действительно, почему?

— Вы говорили в интервью, что Джонни Депп назвал часть своего острова в честь любимой женщины, часть — в честь Марлона Брандо, а вы можете только один угол квартиры назвать в честь мамы, а другой — в честь своей собаки.

— Хотите знать, появился ли у меня остров? Нет, и я не планирую его покупать (смеётся). У меня нет особняков и дач, к роскоши меня как-то не тянет. Я, наверное, заработал бы на всё это, но нет желания заводить себе хоромы. Например, мне не нужен трёхэтажный дом. И если я когда-нибудь буду строить дачу, то одноэтажную, но чтобы она была в лесу. Роскошный особняк — это красиво? Да. Но это абсолютно не моё.

— Интересно, когда квартира становится домом?

— Когда в ней хорошо. Уют для меня важнее, чем дизайн. В создании интерьера моей квартиры мне помогали дизайнеры, но я активно участвовал в этом процессе. Например, осуществил мечту собрать в одном месте всю свою библиотеку. Эта комната сделана в стиле английского кабинета. Знаете, я не пускаю журналистов к себе домой и не разрешаю съёмок. Домой должны приходить близкие люди, родные, друзья.

— Что вы считаете идеальным отдыхом?

— Для меня отдых — это возможность путешествовать, что-то новое прочитать, увидеть, узнать. А ещё я люблю плавать в океане. Для меня идеальное место отдыха — пустынный пляж: справа и слева на километр никого — и океан.

— Ходят слухи, что вы собираетесь жениться...

— Как, вы не в курсе? Я уже женат (смеётся).

— На ком?!

— На профессии.

Назад