Максим Аверин: Слово "откровения" затаскали и перепродали

Мы встретились с Максимом за кулисами Театра эстрады, где состоялась премьера его моноспектакля «Аплодисменты», посвященного Людмиле Гурченко.

– Эта постановка, – говорит актер, – о поисках и разочарованиях в нашей профессии. Гимн артистам, которых уже нет с нами. Я решил посвятить этот спектакль великой актрисе, чье имя всегда в наших душах. Мне повезло работать с Людмилой Марковной. Но я не примазываюсь к дружбе, на «ты» мы никогда не были. Во-первых, мне никто не разрешал, а во-вторых, я не люблю панибратства.

Пять лет уже Людмилы Марковны нет с нами. Помню, как бежал к ней после спектакля домой в Трехпрудный переулок, мы долго репетировали. Всегда опаздывал. Опоздал и в тот самый последний раз… Я собирался на гастроли на ее родину – в Харьков. Накануне у меня был спектакль. Целый день думал, что вечером позвоню Людмиле Марковне, спрошу, что ей привезти. Не успел… У меня с Людмилой Гурченко одна-единственная фотография. Висит у меня в кабинете, я украл ее после съемок, когда мы с ней снимались в музыкальном фильме «Марковна. перезагрузка».

Хорошие моменты жизни надо запечатлеть. Свои воспоминания я раньше писал «на салфетках». Писал всюду, куда судьба меня заносила и заносит в моей гастрольной жизни: в гостиницах, самолетах, поездах, а сейчас пишу книгу.

– О чем она?

– Когда задумываешься о работе над книгой, самый главный вопрос, который встает: кому нужны эти обрывки твоей памяти? Моя задача – этой книгой не просто оправдать ожидания моих поклонников, но и перевернуть представление обо мне. Артист Аверин может не только рассекать в белом халате по больнице или в полицейской форме по коридорам отделения, он может быть совершенно другим. Разным! А еще я хочу быть просто услышанным.

– Насколько откровенными будут ваши воспоми­нания?

– «Откровение» – слово такое замусоленное, затасканное, перепроданное. Всюду «откровения»: в телевизоре, в журналах, в газетах... Если хорошо продан тираж, то следом за ним сразу идет большим тиражом «откровение», переизданное в суперобложке.

Вы заметили, что чаще пишут воспоминания об ушедших? Я называю это «вбить гвоздь в гроб». Ответчик молчит, ровесники привирают, свидетели дают показания. Я пишу честно. Рассказываю о себе без украшений в виде «бантиков». Я заранее прошу простить меня, если вольно или невольно обижу кого-то словом. Вообще, я стараюсь никого не обижать, хотя с моим максимализмом делать это совсем непросто. Но, видимо, с годами программа-максимум сузилась до минимума, и теперь я издеваюсь только над собой. И работа над ошибками помогает избавиться от погрешностей и вступать в новый этап жизни без обид.

– У вас накопились обиды?

– Мне всегда всего было мало во всем – в отношениях, в работе, в любви. Я любил взахлеб, сумасшедше, истязая себя и всех вокруг. И даже спустя годы о прошлых своих привязанностях и любовях я вспоминаю с нежностью, несмотря на разбитые дорогие сердцу вещи. Впрочем, с вещами я тоже научился легко прощаться. Да и нежность – скорее вынужденная акция, чтобы не перебегать на другую сторону улицы при встрече. Чего уж делить, когда ничего уже и нет… И обиды тоже умирают.

– Кто-то из вашей семьи повлиял на ваше писательское творчество?

– У меня была бабушка, с которой мне было интересно больше, чем с кем-либо. При этом она мне не была родной. Марине Яковлевне Шмелевой я посвящу особую страницу в своей книге. Говорят, что нельзя на всю жизнь запомнить звуки и запахи… Это не так. Я помню все! Треск открывающихся дверок буфета, дым сигарет, запах духов, цвет ногтей… Проигрыватель с пластинками… Печатная машинка… Бабушка редактирует рукописи.

Муж ее, Олег Михайлович Грибанов, когда-то работал в спецслужбах, уволился в чине генерал-лейтенанта. Это по его произведениям снят фильм «Ошибка резидента» с Георгием Жженовым в главной роли. Он был одним из редакторов журнала «Огонек». А сама бабушка была изумительным редактором, работала в издательстве иностранной литературы «Прогресс».

– Хотели бы вернуться в детство?

– Нет. Этот отрезок времени мне не нравится. Я хотел поскорее стать взрослым. В 12 лет работал уже серьезно: устроился на полставки на почту, чтобы по вечерам в будние дни разносить почту за сорок рублей. По воскресеньям можно было подрабатывать – разносить утреннюю почту. Я вставал в пять утра и шел на работу. За это имел прибавку к зарплате – еще двадцать рэ. Итого – шестьдесят рэ в месяц. Я чувствовал себя взрослым. Я даже курить начал в 12 лет, чтобы казаться совсем взрослым. И сигареты мне продавали, потому что я выглядел всегда старше своих лет. Я никогда не стрелял сигареты, всегда их покупал сам. Так до сих пор и поступаю.

– Теперь, когда вы популярный артист, хочется иногда отдохнуть от узнаваемости?

– Популярность – это не бремя. Нет такого артиста, который бы не хотел популярности. Если артист устал от любви публики, тогда это не артист. Другой вопрос, что у популярности есть изнанка – чрезмерное внимание прессы, поклонниц... Это изъяны, но из-за них никто не отказывается от популярности. А кто говорит: «Ах, я устал!» – так тот просто врет. Отнимите-ка у него его популярность – и он завопит: «Верните!»

Назад