Максим Аверин: "Я, конечно, хулиган, но не варвар"

Актер театра и кино Максим Аверин родился 26 ноября 1975 года в Москве. Его родители всю жизнь проработали на киностудии "Мосфильм": отец был художником-декоратором, мать - портнихой. Его первый кинодебют состоялся в шесть лет - отец взял его в командировку в Махачкалу, где снимался фильм "Похождения графа Невзорова". Там мальчику и доверили эпизодическую роль. В том эпизоде крупным планом снимали, как Максим танцевал. А в девять лет он уже играл на сцене "Театра миниатюр". В 1997 году Максим Аверин закончил Высшее театральное училище имени Б. Щукина, после чего сразу же был приглашен Константином Райкиным в труппу "Сатирикона". Там он сыграл в большинстве репертуарных спектаклей, пройдя обычный для каждого молодого артиста путь от ролей второго плана до центральных ролей в самых успешных постановках театра, став одним из ведущих сатириконовских артистов.

Кинематографическая карьера взрослого Максима Аверина началась в 1999 году с роли "колоритного мерзавца" Корабельникова в комедии Владимира Зайкина "Любовь зла" - после этой работы актера окрестили "русским Джимом Кэрри". Но всенародное признание пришло после того, как в 2008 году на экраны вышел сериал "Глухарь" про старшего следователя капитана Сергея Викторовича Глухарева. Затем последовали продолжения, затем еще. Максиму стали часто задавать вопрос, не боится ли он стать "актером одной роли" и навсегда остаться в памяти зрителей "честным ментом". Но Аверин только смеется - его карьера в кино и на театральной сцене говорит сама за себя, он актер разноплановый и у режиссеров нарасхват.

А в жизни Максим неизменно вежлив, смешлив и безумно обаятелен. Любит готовить, а затем смотреть, как его блюда уплетают гости. Его коронное блюдо - борщ. У него дома живут кот Яша, кошка Эсфирь и пес Бандерас, по-домашнему – Банти. Любит белые цветы и очень радуется, если поклонники дарят ему именно их. В его айфоне хранятся фотографии его учителей – Людмилы Марковны Гурченко, где она запечатлена молодой, и Константина Аркадьевича Райкина.

Разговаривать с Максимом легко, если, конечно, удастся поймать его между съемками и гастролями. Нам тоже это удалось не с первой попытки.

- Максим, ты с детства знал, что хочешь быть актером. А как ты себе это представлял?

- Я не представлял, я это видел. Понимаешь, все дело в том, что мои родители были связаны с кино, и в театре работали. Они не были артистами, но я видел актерскую жизнь и знал не понаслышке, я видел, что это собой представляет. Поэтому я не представлял – я видел это, и у меня не было фантазий, что такое яркая богемная жизнь. Я видел, что это колоссальный труд, что это тяжелый труд, требующий физических, моральных, духовных затрат. И в этом смысле надо быть очень сильным человеком, чтобы в этой профессии жить. А она по-другому не принимает. Ты знаешь, как это написано: "Священнодействуй - или убирайся вон!"

- А ты помнишь, какую роль тебе хотелось сыграть в детстве?

- Да не помню уже.

- Неужели не было персонажа из книжки, которую ты читал в детстве и думал: "Вот это я бы сыграл"?

- Первая книжка, которую я прочел, была ... У меня было два любимых произведения в детстве, когда я только научился читать, – "Ванька" Чехова и "Муму" Тургенева. Не помню уже, насколько я хотел их играть, но вот я помню, что это два моих самых больших впечатления в детстве, когда я только научился читать. И тогда я почувствовал, что такое одиночество (смеется).

- А что еще из детства помншь? Есть какое-то яркое воспоминание, которое осталось с тобой навсегда?

- Ну, их много. Это на самом деле не то чтобы одно какое-то воспоминание. Вообще детство – это когда ты защищен, когда ты любим... И когда тебе страшно. Потому что у тебя рядом брат, мама, папа, а потом уже дальнейшая жизнь, она уже человека делает... Она же отбирает любимых, дорогих... И что такое семья? Что такое детство? Это когда все дома, все вместе едут отдыхать - вот это детство. И когда ты защищен, когда ты знаешь, что за тебя заступится брат. У меня самая любимая была поговорка: "Ты вообще знаешь, кто мой брат?"

- Это помогало?

- Да (смеется). Поэтому для меня это в первую очередь ощущение, что ты любимый, ты лучший, ты в любви родившийся, в любви существующий, что-то вот такое. И мое впечатление от детства – это в первую очередь мама. Мама, мама, мама... Несмотря на то что мы не были, знаешь, зажиточной семьей, советское время было достаточно такое еще. И я засыпал, а под окнами нашего дома ходили трамваи, и мамина швейная машинка шила... Она чуть ли не круглосуточно работала, чтобы мы с братом ни в чем не нуждались. Этот стук двух вещей у меня на всю жизнь остался, мне уже не страшно, я могу уже при танках спать, потому что стук швейной машинки и трамваев, он мне навсегда запомнился.

- Ты когда-нибудь задумывался, кем бы ты мог стать, если бы не стал артистом?

- Нет, никогда не задумывался. Никогда. Да ты что, меня так воспитывали.. Я таким рос. Во дворе всегда говорили – "ну он артист!", "вот наш артист пошел". И для меня было потрясение, когда я пришел поступать в театральный вуз и увидел, что таких вот артистов, знаешь, миллионы. И все такие же, понимаешь, с ощущением. Я даже исказился немножко, когда это в первый раз увидел. У меня-то было ощущение, что сейчас я приду, и мир этот упадет.

- А оказалось, что таких много и все выдающиеся, каждый в своем дворе?

- Ну да. Поэтому, самое главное, что я понял в жизни, - это то, что даже если ты чему-то научился, нужно выбирать себе новую цель и учиться дальше. Жизнь – это самая лучшая учеба. Даже закончив театральный вуз, все равно ты понимаешь, что ты еще ни черта не значишь. И даже сейчас, когда уже есть какой-то опыт, за плечами. Все равно думаешь – нет, надо еще, еще. По крайней мере, так интереснее жить.

- А действительно было такое, что ты с первого раза в театральный не поступил?

- Да, это правда. Я не поступил с первого раза. Я сам был виноват, потому что у меня там любовь случилась первая. Такая, настоящая, знаешь, а не просто обжимания. Настоящая любовь, с выносом головного мозга (смеется). Когда просто вот все раз и навсегда. И чуть ли не самоубийства там всякие. И вот тебе, пожалуйста. Вот из-за этого я и не поступил.

- Как ты это воспринял?

- Ну, ужас, конечно. Это был первый удар, который, на самом деле, меня начал воспитывать. Я понял, что – ага, уже не так все просто, и надо готовиться к таким вещам. И на следующий год я просто сказал себе: либо я сейчас поступлю, либо никогда. И сказал: "Господи, вот я никогда ничего не прошу у тебя. Я и сейчас не прошу. Просто – вот либо это произойдет сейчас, либо, наверное, уже никогда". Я даже, наверное, не знал, не подозревал, а что будет, если никогда. И чем я тогда буду заниматься и что я буду делать. Я просто себе сказал – либо это сегодня произойдет, либо не судьба. И я поступил.

- Кто были твои учителя? И в театральном вузе, и потом в жизни. У кого ты учишься?

- Конечно, несомненно, это педагоги в институте. Это профессор, которая меня приняла на свой курс, Марина Александровна Пантелеева, царствие ей небесное. Уникальный педагог. А вообще, все, кто в твою жизнь входит, даже если с отрицательным каким-то посылом, даже если они принесли в твою жизнь не радость, - это тоже учителя. Любой человек, который приходит в твою жизнь, – это учитель. Но мне повезло просто, что у меня есть такой учитель, как Константин Аркадьевич Райкин, потому что для меня это фигура огромного масштаба, и я просто счастлив, что у меня именно такой вот учитель.

- Страшно было с ним в первый раз на одну сцену выходить?

- Конечно, страшно, а как же, ты что. Я же ведь... Я, конечно, хулиган, я, конечно, наглый, но я не варвар, понимаешь? У меня есть ощущение трепета, и, конечно, было страшно. И волновался, и переживал, и вообще это были мои первые шаги в театре, робкие и такие непростые... Все было непросто, этого в двух словах не расскажешь, про такой путь.

- А сейчас что-то изменилось?

- Изменилось. А с другой стороны - ничего не изменилось. Тот же трепет, потому что если уходит трепет, то тогда, значит, что-то не так, что-то не то с тобой. Поэтому я молю этот трепет, я им дорожу, и каждый раз, когда выхожу на сцену, волнуюсь. И слава Богу, потому что это необходимо.

- Вы к нам в Израиль приезжаете со спектаклем "Ричард III", где ты, собственно, играешь с Константином Аркадьевичем Райкиным. Можешь о нем немножко рассказать?

- Да-а. Это один из уникальных спектаклей такого потрясающего режиссера Юрия Бутусова. И это спектакль, который, мне кажется, доступен и не может не затронуть любого человека. Он, на самом деле, не касается политики. Он просто про человека, про наше вселенское одиночество. И я безумно рад, что именно в этом спектакле у меня сразу три роли, где я играю двух братьев и мать Ричарда Третьего, герцогиню Йоркскую. И мы уже в Израиль едем во второй раз с этим спектаклем, и мне очень приятно, что в Израиле этот спектакль любят. И я вообще очень рад, что я еду в Израиль, потому что я безумно люблю эту землю, люблю Иерусалим...

- Ты много раз здесь бывал?

- Вот уже раза три. Мы здесь и отдыхали, оставались после гастролей с друзьями. И по святым местам по всем ездили. Ну и, не говоря уже о том, что храм Гроба Господня – это великий храм. Именно туда хочется ходить молиться.

- А от этой поездки чего-то ждешь? Есть что-то, что хотелось бы увидеть?

- Ты знаешь, я в Израиле уже, по-моему, посмотрел все, но, в любом случае, мне бы хотелось снова побывать в храме, обязательно съездить в Иерусалим. Если получится, конечно, потому что график гастрольный, сама понимаешь, сложный. Но я буду счастлив, если удастся. Ну, и еще я очень люблю то, что в Израиле культ еды присутствует, понимаешь? Вот приносят тебе не просто какую-то там тарелку огромную, раскидают по ней два куска и прикроют зеленью. А у вас вот приносят салат - так это тазик салатика, это хорошо, это вкусно.

- Моя мама про наши порции говорит "собака не перепрыгнет".

- Да, точно, именно так!

- А фалафель пробовал?

- Как ты сказала?

- Фалафель, национальная израильская еда. Его кладут в питу, намазанную хумусом. Приедешь – попроси, чтобы тебе заказали фалафель. А то иначе получается, что ты вроде как в Израиле и не был.

- Хорошо, обязательно. Слушай, мне нужно бежать.

- Я тебя даже про "Глухаря" спросить не успела, читатели расстроятся.

- Давай я приеду, и мы еще пообщаемся.

- Договорились. Спасибо тебе.

О судьбе "Глухаря" мы все же постарались разузнать, и вот что удалось выяснить: съемки окончены (кстати, в сериале "Глухарь. Возвращение" Аверин выступил также в качестве режиссера нескольких серий), но еще около года на экранах будут появляться новые серии. А вот что говорит о судьбе Сергея Глухарева сам Максим Аверин:
- Я очень люблю эту роль и, конечно, рад, что она пользуется такой популярностью у людей. Но я должен, видимо, показывать и другие грани своего таланта, чтобы не остаться в памяти до могильной плиты Сережей Глухаревым. На сегодняшний день съемки сериала завершены. Я ушел из этой роли на гребне успеха, чтобы дать себе возможность шагнуть вперед. Это было мое решение, продюсеры хотели продолжать. Этот сериал называют феноменом телевидения, в чем, наверное, есть и моя заслуга. Но мне надо идти дальше. Я хочу быть артистом на долгие годы. Говорят, Марк Прудкин, когда ему перевалило за 90, написал заявление об уходе из МХАТа: "Прошу уволить меня в связи с отсутствием творческой перспективы". Я хочу повременить с таким заявлением до момента, когда мне исполнится 104 года. И надеюсь, что на моей могиле напишут не только "Здесь лежит наш Глухарь".

О новых работах:
Сейчас Максим Аверин снимается в большом телесериале, где играет врача-хирурга Института Склифосовского. Консультантом картины выступает действующий хирург. Кроме того, в скором времени он начинает работу в новой картине, которая, по его собственным словам, "может стать новым этапом в его актерской карьере".

Назад