|
Максим Аверин: Не все милиционеры взяточники
Меньше чем за два года (с премьеры сериала «Глухарь» на НТВ)
Максим Аверин стал суперзвездой. На канале рейтинги проекта называют
«пугающе прекрасными»: финал второй части смотрел каждый третий зритель,
так что в абсолютном значении Аверин уступает разве что новогоднему
обращению президента. Осенью НТВ покажет третий сезон сериала. А чтобы
ожидание было не таким долгим, с 6 мая «Глухарь» начнет свой крестовый
поход и в кино.
К славе равнодушен
– Так сильно, как вас, милиционеров на экране любили редко. Разве
только Знаменского и Томина, который и сейчас ведет следствие – на одном
с вами канале.
– Ну почему же? Много играли милиционеров Олег Ефремов, Георгий Юматов –
я на этих артистов ориентируюсь. А «Следствие ведут знатоки» не совсем
близкое мне кино. Оно прекрасное, но просто не мое.
– Вы своей ролью пытаетесь реабилитировать до предела
скомпрометированную профессию. Нужно так оправдывать милиционеров или
они и сами должны стараться?
– Конечно, они в первую очередь должны… Необходимо помнить о таком
понятии, как совесть. Есть еще дружба, любовь – это три кита, на которые
опираются и фильм «Глухарь», и сериал. Мне бы очень хотелось, чтобы эти
качества почаще встречались во всех сферах нашей жизни. Я даже не о
милиции пекусь, а стараюсь реабилитировать артистов. Сейчас бытует
мнение, как будто в сериалах можно играть вполноги. Неправда. Мне
кажется, «Глухарь» и моя работа в нем – доказательство того, что артисту
нужно работать по максимуму везде, по возможности раздвигать рамки
жанра, который сегодняшним временем определен как самый востребованный. У
меня хорошая школа была. Я учился в Щукинском училище, в кино работал с
Абдрашитовым, Прошкиным, Андреем Смирновым. Я честно выполняю свою
работу. И мой принцип – «не надо делать лучше всех, надо делать хорошо».
– Вы стали иначе относиться к милиционерам после «Глухаря»?
– Я их сейчас понимаю.
– Понимаете что?
– Понимаю труд их колоссальный. И поверьте, не все шизофреники и не все
взяточники. Есть люди, которые берегут честь мундира. Но я не могу
отвечать за милицию, как от меня часто требуют – по гамбургскому счету. У
меня другая профессия.
– Сейчас вы, кажется, на пике славы. Но удержаться на нем сложнее,
чем взобраться.
– Я взрослый человек и спокойно отношусь к ажиотажу вокруг своего
имени. Когда об этом просят, я фотографируюсь с людьми на мобильные
телефоны, даю автографы. Не изображаю из себя неприступность и
утомленность славой. Нынешнее мое положение – всего лишь один из этапов,
а не определение моей жизни. Другой вопрос, насколько я смогу идти
дальше.
Если бы мне было 16 лет, я бы, наверное, с ума сошел от обрушившегося
успеха. Но я начал сниматься очень рано, медленными шагами шел к своей
профессии. Я не считаю, что «Глухарь» – какая-то моя точка. Мне кажется,
я в пути… А похвала – она как халва. Ее съел – и забыл. А что дальше?
Как человек творческий, я живу перспективой. Успех вчерашнего спектакля
уже не может греть. Необходимы следующие победы.
Хочу быть, как Райкин
– Увеличение числа зрителей на спектаклях театра «Сатирикон» за счет
поклонниц Глухарева замечаете?
– Я вижу этих людей. Знаю, для многих из них театр стал открытием. Я
служу в очень хорошем театре, и мне не стыдно за то, что я привил к нему
любовь. Знаю, в Москве есть театры, которые могут вызвать отторжение…
Но наш театр – очень хороший.
– Иначе бы вы 13 лет там не служили. Вы с Райкиным, как супруги,
которые долго живут в браке, становитесь похожи: оба лысые, с богатой
мимикой, открытой улыбкой. Ваше содержание так же похоже, как внешность?
– Константин Аркадьевич – мой учитель. Он для меня пример. Мне
нравится, как он относится к своему труду, как он горит в любви к
театру. Хочу быть таким же. Мне нравится быть похожим на Райкина. Таких
людей, как он, очень мало.
Райкину в этом году будет
60 лет. Вы найдите другого артиста в таком возрасте, который не
успокоился, не пожинает плоды уже сделанного, а изо дня в день пашет. Он
единственный в Москве, кто пашет. И доказательство – то, как театр наш
развивается. Из когда-то эстрадного он превратился в театр
многожанровый. Аналогов «Сатирикону» сегодня нет.
– Сколько спектаклей вы играете?
– Принцип театра – 7 спектаклей в текущем репертуаре. Я выхожу на сцену
в пяти: «Ричард III», «Смешные деньги», «Король Лир», «Доходное место» и
«Тополя и ветер».
Мне очень смешно, когда, имея в виду Глухарева, спрашивают, не боюсь ли
я стать актером одной роли. У тех, кто видел меня в театре, подобных
вопросов не возникает.
Где повесят мои признания? В туалете?
– Вы с детства готовились к актерской профессии. А с чем все-таки не
ожидали столкнуться?
– Дело в том, что я профессию видел не со стороны, а изнутри – мои
родители работали на «Мосфильме». Я видел людей, которых актерская
профессия могла взлелеять, а могла и бросить, уничтожить. Это очень
жестокая профессия, мне в ней с детства выкручивали мышцы. Родители не
говорили (делает умиленное лицо): «Ой, ты у нас такой талантливый! Давай
мы тебя в студию отведем!» Нет, я везде ходил сам. В шесть лет снялся в
фильме «Похождения графа Невзорова», а в девять – уже играл в Театре
миниатюр, сейчас это театр «Эрмитаж».
Я готов был к испытаниям. Знал, что нужно будет колоссально много
работать. Я до сих пор продолжаю это делать. Аппетит приходит во время
еды.
– Вам не кажется, что домашними съемками в халате на фоне спальни
зритель уже перекормлен? Вы и сами называли такие вещи недопустимыми.
Правда, еще до «Глухаря», до медийности. Идете теперь на сделку с
шоубизом?
– Я в халате никогда не фотографировался. На унитазе никогда не
позирую. Я верен своим принципам, я не изменился.
Интервью – это не исповедь. Я не очень доверяю людям, которые так
открыто рассказывают в журналах о своих жизненных бедах. Где я буду,
когда стану интересен вам не как артист, а как герой сплетен, светской
хроники? Где повесят мои признания? На ржавом гвозде в дачном туалете?
Нет, это моя жизнь, и я буду стараться удивлять вас тем, что делаю в
профессии, а не подогревать интерес надуманными баснями. Вы скажете, что
так не принято? Я стану исключением.
Назад
|
